| [Благословенный
сказал]: «[Монахи], в золоте есть такие грубые загрязнения: земля,
песок и гравий. Старатель или его ученик, положив золото в чан,
раз за разом вымывает его до тех пор, пока не избавится от грубых
примесей.
Когда
он избавился от них, в золоте остаются средние загрязнения:
грубый песок и мелкий гравий. Он раз за разом вымывает золото
до тех пор, пока не избавится от средних загрязнений.
Когда
он избавился от них, в золоте остаются незначительные загрязнения:
мелкий песок и чёрная пыль. Старатель или его ученик раз за
разом вымывает золото до тех пор, пока не избавится от незначительных
загрязнений.
Когда
он избавился от них, то остаётся только золотая пыль. Золотых
дел мастер или его ученик, положив пыль в тигель, раз за разом
обдувает его снова и снова, чтобы сдуть окалину. Золото, покуда
его раз за разом не обдули вплоть до того момента, когда загрязнения
исчезли, покуда оно не очистилось от окалины, не было податливым,
мягким или сияющим. Оно было хрупким и с ним ещё нельзя было
работать. Но когда золотых дел мастер или его ученик раз за
разом обдувает золото, то наступает момент, когда вся окалина
сходит. Золото, которое раз за разом обдували вплоть до того
момента, когда загрязнения исчезли, стало чистым, очищенным
от окалины, мягким, податливым и сияющим. Оно не хрупкое и с
ним можно работать. И тогда какое бы украшение ни задумал сделать
мастер – пояс, серьгу, ожерелье или золотую цепь – золото может
послужить этой цели.
(1)
Точно также, есть грубые загрязнения у монаха, который настроен
на высший ум1:
неблагое поведение телом, речью, и умом. Сознательный и способный
монах отбрасывает [эти грубые загрязнения], рассеивает, уничтожает.
(2)
Когда он избавился от них, в нём продолжают наличествовать средние
загрязнения: чувственные мысли, недоброжелательные мысли, мысли
о причинении вреда. Он отбрасывает их, рассеивает, уничтожает.
(3)
Когда он избавился от них, в нём остаются незначительные загрязнения:
мысли о [своей] варне, мысли о родной земле, мысли о том, чтобы
[другие] к нему плохо не относились. Он отбрасывает их, рассеивает,
уничтожает.
И
когда он избавился от них, то остаются только мысли о Дхамме.
Его сосредоточение [пока ещё] ни спокойное, ни утончённое. Оно
ещё не достигло безмятежности и единства и удерживается приложением
усилий. Но приходит время, когда его ум обретает внутреннюю
устойчивость, успокаивается, объединяется, сосредотачивается.
[И тогда] его сосредоточение умиротворённое и утончённое, достигло
безмятежности и единства и более не удерживается приложением
усилий.
И
тогда к каким бы из высших знаний он ни направил свой ум для
познания и реализации, он может познать их для себя самостоятельно,
поскольку есть для этого подходящая основа.
Если
он пожелает: «Пусть я овладею различными видами сверхъестественных
сил: будучи одним…»2 – он может познать это для себя самостоятельно, поскольку есть
для этого подходящая основа.
Если он
пожелает: «Пусть я услышу за счёт божественного уха…» – он
способен реализовать это, есть для этого подходящая основа.
Если он
пожелает: «Пусть я познаю умы других существ…» – он способен
реализовать это, есть для этого подходящая основа.
Если он
пожелает: «Пусть я вспомню многочисленные прошлые обители…» – он способен реализовать это, есть для этого подходящая основа.
Если он
пожелает: «Пусть я увижу за счёт божественного глаза…» – он
способен реализовать это, есть для этого подходящая основа.
Если он
пожелает: «Пусть я, за счёт уничтожения умственных загрязнений,
в этой самой жизни войду и буду пребывать в незапятнанном
освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя
эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого
знания» – он может познать это для себя самостоятельно, поскольку
есть для этого подходящая основа».
|