Однажды
Достопочтенный Ананда и Достопочтенный Удайи пребывали в Косамби
в Парке Гхоситы. И тогда, вечером, Достопочтенный Удайи вышел
из затворничества и отправился к Достопочтенному Ананде. Он обменялся
вежливыми приветствиями с Достопочтенный Анандой, и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал ему:
«Друг Ананда,
многими способами Благословенный заявлял, разъяснял и раскрывал
[природу] этого тела так: «По этой причине это тело является
безличностным». Можно ли объяснить [природу] этого сознания аналогичным
способом – объяснить, обучить, провозгласить, утвердить, раскрыть,
проанализировать, истолковывать это так: «По этой причине это
сознание является безличностным»?
«Можно,
друг Удайи. Не возникает ли сознание глаза в зависимости от
глаза и форм?»
«Так оно,
друг».
«Если условие
и причина для происхождения сознания глаза полностью и без малейшего
остатка прекратились бы, то можно было бы распознать сознание
глаза?»
«Нет, друг».
«Вот таким
образом, друг, это заявлялось, разъяснялось и раскрывалось Благословенным:
«По этой причине это сознание является безличностным».
«Не возникает ли сознание уха в зависимости от уха и звуков?...
«Не возникает ли сознание носа в зависимости от носа и запахов?...
«Не возникает ли сознание языка в зависимости от языка и вкусов?...
«Не возникает ли сознание тела в зависимости от тела и тактильных
ощущений?...
«Не возникает ли сознание ума в зависимости от ума и ментальных
феноменов?»
«Так оно,
друг».
«Если условие
и причина для происхождения сознания ума полностью и без малейшего
остатка прекратились бы, то можно было бы распознать сознание
ума?»
«Нет, друг».
«Вот таким
образом, друг, это заявлялось, разъяснялось и раскрывалось Благословенным:
«По этой причине это сознание является безличностным».
«Представь,
как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал
сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, взял
бы острый топор и вошёл в лес. Там бы он увидел ствол большой
банановой пальмы, прямой, свежей, без рыхлой коры. Он бы срубил
её у основания, отрезал бы ветви, содрал бы внешние слои [ствола].
И когда он содрал бы внешние слои, то не обнаружил бы даже заболони,
не говоря уже о сердцевине1.
Точно также
монах не видит ни «я», ни чего-либо принадлежащего «я» в этих
шести сферах контакта. Поскольку он ничего [подобного] не видит,
он ни к чему не цепляется в этом мире. Не цепляясь, он не становится
взволнованным. Будучи невзволнованным, он лично достигает ниббаны.
Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».
|