| В
Саваттхи. И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился
ему, сел рядом и сказал: «Учитель, там-то и там-то проживает один
монах, который [лишь] недавно получил монашеское посвящение, не
обладает известностью, и он нездоров, поражён болезнью, серьёзно
болен. Было бы хорошо, Учитель, если бы Благословенный пришёл
к этому монаху из сострадания».
И
вот, когда Благословенный услышал слова «недавно получил монашеское
посвящение» и «нездоров», а также осознал, что тот монах был
малоизвестен, он отправился к нему. Тот монах увидел Благословенного
издали и начал шевелиться, [лёжа] на кровати. Благословенный
обратился к нему: «Довольно, монах, не двигайся, [лёжа] на своей
кровати. Тут подготовлены сиденья, я присяду вот здесь». Благословенный
сел на подготовленное сиденье и сказал тому монаху: «Я надеюсь,
ты поправляешься, монах, я надеюсь, тебе становится лучше. Я
надеюсь, твои болезненные ощущения спадают, а не возрастают,
и что можно увидеть их спад, а не увеличение».
«Учитель,
я не поправляюсь, мне не становится лучше. Сильные болезненные
ощущения возрастают во мне, а не спадают, и можно увидеть их
увеличение, а не спад».
«В таком
случае я надеюсь, монах, что тебя не тревожит угрызение совести
и сожаление».
«В самом
деле, Учитель, меня переполняют угрызение совести и сожаление».
«Я надеюсь,
монах, что в твоём случае нет ничего, за что можно было бы порицать
себя в отношении нравственности».
«В моём
случае, Учитель, нет ничего, за что можно было бы порицать себя
в отношении нравственности».
«Тогда,
монах, если в твоём случае нет ничего, за что можно было бы
порицать себя в отношении нравственности – почему же ты обеспокоен
угрызением совести и сожалением?»
«Я понимаю,
Учитель, что не ради очищения нравственности Благословенный
обучал этой Дхамме».
«Если, монах,
ты понимаешь, что не ради очищения нравственности я обучал этой
Дхамме, то, по-твоему, ради какой цели я обучал этой Дхамме?»
«Учитель,
как я понимаю, Благословенный обучал этой Дхамме ради угасания
жажды».
«Хорошо,
хорошо, монах! Хорошо, что ты понимаешь, что я обучал этой Дхамме
ради угасания жажды. Поскольку этой Дхамме я обучал [именно]
ради угасания жажды. Как ты думаешь, монах, глаз является постоянным
или непостоянным?»
«Непостоянным,
Учитель».
«А то, что
является непостоянным, то является страданием или счастьем?»
«Страданием,
Учитель».
«А то, что
является непостоянным, является страданием и подвержено изменениям – может ли считаться таковым: «Это моё, я таков, это моё «я»?
«Нет, Учитель».
«Ухо…?
«Нос...?
«Язык...?
«Тело...?
«Ум является постоянным или непостоянным?»
«Непостоянным,
Учитель».
«А то, что
является непостоянным, то является страданием или счастьем?»
«Страданием,
Учитель».
«А то, что
является непостоянным, является страданием и подвержено изменениям – может ли считаться таковым: «Это моё, я таков, это моё «я»?
«Нет, Учитель».
«Видя
так, монах, обученный ученик Благородных испытывает разочарование
[по отношению] к глазу, к уху, к носу, к языку, к телу, к уму.
Испытывая разочарование, он становится беспристрастным. Через
беспристрастие [его ум] освобождается. Когда он освобождён,
приходит знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».
Так
сказал Благословенный. Воодушевлённый, тот монах восхитился
словами Благословенного. И по мере того как произносилось это
наставление, в том монахе возникло не запылённое, незапятнанное
видение Дхаммы: «Всё, что подвержено возникновению – подвержено
и прекращению»1.
|