| Так
я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты,
в парке Анатхапиндики. И тогда царь Пасенади Косальский отправился
к Благословенному и обменялся с ним приветствиями1.
После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом
и сказал Благословенному: «Господин Готама тоже утверждает так:
"Я пробудился в непревзойдённое совершенное просветление?"»
«Если,
великий царь, кто-либо, говоря правдиво, мог бы сказать о ком-либо:
"Он пробудился в непревзойдённое совершенное просветление",
то именно обо мне он мог бы сказать так. Ведь я, великий царь,
пробудился в непревзойдённое совершенное просветление».
«Господин
Готама, ведь даже те жрецы и отшельники, предводители ордена,
предводители общин, предводители групп, наставники групп, известные
и знаменитые основоположники религиозных движений, которых многие
считают святыми – то есть Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Нигантха
Натапутта, Саньджая Белаттхипутта, Пакудха Каччаяна, Аджита
Кесакамбали – даже они, когда я спросил их о том, пробудились
ли они в непревзойдённое совершенное просветление, не заявляли,
что сделали это2.
Так почему же господин Готама [делает такое утверждение], хотя
он ещё так молод и не так давно ушёл в бездомную жизнь?»
«Есть
четыре вещи, великий царь, которые не стоит презрительно и пренебрежительно
называть "молодыми". Какие четыре? Великий царь,
* кхаттия
не стоит презрительно и пренебрежительно называть "молодым";
*
змею не стоит презрительно и пренебрежительно называть "молодой";
* огонь
не стоит презрительно и пренебрежительно называть "молодым";
* монаха
не стоит презрительно и пренебрежительно называть "молодым".
Такова эта четвёрка».
Так сказал
Благословенный. И, сказав так, Счастливейший, Учитель, далее
добавил:
«Вот "молодым" кого презрительно не стоит называть
–
Кхаттия, кто по крови благороден,
Царевича, что знатен и сияет славой:
Не стоит человеку принижать его.
Ведь может статься так, что этот господин,
Взойдёт на трон, вот этот самый кхаттий.
И в своей злобе наказание наложит
И [исполнители] побьют тебя жестоко.
Оберегая собственную жизнь,
Его разумно было б избегать.
Вот „молодым“
кого презрительно не стоит называть —
Змею, которую случайно ты увидел,
Будь то в деревне или же в лесу:
Не стоит человеку принижать её.
Ведь та гремучая скользящая змея
В различных формах может проявить себя
И нападёт, укусит дурака,
Не важно, будет женщиной или мужчиной он
Оберегая собственную жизнь,
Её разумно было б избегать.
Вот „молодым“ кого презрительно не стоит называть —
Пылающее пламя, что вокруг всё пожирает,
Большой пожар с чернеющим хвостом:
Не стоит человеку принижать его.
Ведь если наберёт он топлива запас,
Ведь если станет полыхающим пожаром,
То нападёт, сожжёт он дурака,
Не важно, будет женщиной или мужчиной он.
Оберегая собственную жизнь,
Его разумно было б избегать.
И когда в пламени сгорает лес дотла –
В большом пожаре, хвост которого чернеет –
Побеги новые произрастут опять,
Коль дни и ночи мимо пролетают.
Но если идеально нравственный монах
Пламенем [нравственности] обожжёт другого,
Тот не получит ни скота, ни сыновей,
Наследники его не обретут богатства.
Бездетным, без наследников он станет вдруг тогда,
Похожим станет на обрубок пальмы3.
А посему тот человек, что мудр,
Желая себе собственного блага,
Умело должен относиться к этим [четырём]:
К змее гремучей; также к яркому огню;
К кхаттию, что известен всем вокруг;
К монаху с нравственностью идеальной».
Когда так было сказано, царь Пасенади Косальский обратился к
Благословенному: «Великолепно, уважаемый! Великолепно, уважаемый!
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл
спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс ампу во тьму,
чтобы зрячий да мог увидеть, точно так же Благословенный различными
способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Благословенном,
прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный
помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище
с этого дня и на всю жизнь».
|