Буддизм
                Учение Старцев
 
«
Тхеравада.ру    
   
 

 
  ٭
.

Колониализм и начало глобального движения випассаны
Эрик Браун

 
редакция перевода: 10.09.2014
Перевод с английского: SV

источник:
www.cheetahhouse.org

В наше время многие полагают, что буддизм и медитация идут рука об руку – иногда даже считают, что это одно и то же. Но даже если принимать во внимание тхеравадинов, которые были основателями широко известного движения медитации прозрения (випассаны), исторически мало кто из буддистов считал медитацию самым важным. Наоборот, вместо медитации большинство тхеравадинов и искренних буддистов других традиций, включая монахов и монахинь, больше обращали внимание на развитие нравственности, сохранения буддийских учений (Дхармы), накопления благой кармы, которая проистекает из щедрых даяний. Разумеется, они признавали критически важную роль, которую играет медитация в достижении пробуждения – с точки зрения Тхеравады нельзя стать просветлённым без такой практики – но они не сомневались в том, что можно жить достойной и подлинной буддийской жизнью без медитации. Нацеливаясь не на пробуждение, а на хорошее перерождение, многие тхеравадины даже спорили, что в нашу эпоху упадка медитация неуместна, разве только за исключением редких отшельников, живущих в джунглях и горных пещерах. Так когда же возникла эта вездесущая идея о том, что медитация является центром буддийской жизни?
Этот вопрос приводит нас в Бирму вековой давности. До этого времени нигде не было тенденции к широко распространённой медитации. Да, это правда, что тайские лесные мастера, такие как Аджан Ман (1870-1949), и значимые фигуры эпохи возрождения в Шри-Ланке, такие как Дхармапала (1864-1933) играли значимую роль в создании практики прозрения и призывали к медитации мирян. Но они не породили какого-либо массового движения. Вместо этого истоки зарождения медитации как популярной практики (особенно, медитации прозрения) следует искать в Бирме.
Воззрение системы Випассаны рассматривает медитацию как естественную и даже необходимую перспективу буддийской жизни человека, будь он монахом или же мирянином. Однако, толчок к подъёму этой практики произошёл не от местного буддийского населения, а от колониального влияния (в действительности ни одна из нынешних традиций практики прозрения не может достоверно проследить свою историю дальше конца 19 или начала 20 века). Хотя сейчас практика прозрения является глобальным движением, её начало следует искать во взаимодействии между западной империей и восточной династией. Более того, можно даже указать на конкретную дату её возникновения: 28 ноября 1885 года, когда британская имперская армия завоевала буддийское царство Бирму.
Иностранные солдаты, взявшие под контроль бирманскую столицу Мандалай, в этот судьбоносный день не только разрушили царство, но также и тот мир, который прежде знали бирманцы. С точки зрения бирманцев последний царь Бирмы, как и все цари до него, сидели на оси мира, который вертелся вокруг трона в Мандалае. Проживая в спокойном уголке мира, Тхибо, который правил с 1878 по 1885, был обязан защищать буддизм. Спустя несколько дней после захвата страны бирманцы смотрели, как их царя, окружённого иностранными солдатами, размахивающими винтовками, посадили в простую повозку и повезли из царского дворца (который превратился в офицерский клуб для распития спиртного и общения) к лодке, на которой тот отправится в изгнание. И это драматическое событие, а также стремительные социальные изменения, которые последовали после, в конечном счёте привели к разрастанию медитации прозрения по всему миру.
В отличие от многих территорий, попавших под колониальное управление, британцы (калы, или варвары, как их называли бирманцы) предпочли править в Бирме напрямую без монарха, не считая, разумеется, королевы Виктории, «императрицы Индии». Но бирманцы не могли обратиться к британской королеве с просьбой исполнить наиболее важную обязанность бирманского правителя: поддерживать буддизм. Наоборот, королева Виктория предписывала политику правил, которые запрещали колониям оказывать поддержку какой-либо религии. В ответ на кровавое сепайское восстание в Индии в 1857 году, которое рассматривалось как зачинённое религиозными элементами, она издала постановление: «Все те, кто имеют власть под нами, не могут вмешиваться каким-либо образом в религиозную жизнь колоний к нашему высочайшему недовольству».
Современному человеку это может показаться весьма разумной, свободной от предрассудков политикой обеспечения свободы выражения вероисповедания. Но для бирманцев, однако, это было равносильно нападению на сам буддизм. Будда-сасана (палийское слово, означающее «буддизм») значит не просто «учение Будды», но охватывает всю буддийскую традицию. Оно означает не только «Дхамму», то есть буддийское учение, но также и воплощение этого учения в буддийских учреждениях – прежде всего, в монашестве. Как и все буддисты, бирманцы верили, что «сасана» [рано или поздно] будет обречена. Вопрос заключался не в том, будет ли утрачен буддизм, а в том – когда именно это случится. И целью было удержать «сасану» настолько долго, насколько это возможно – до последнего рубежа, который, согласно каноническим комментариям, наступит через 5000 лет [с момента просветления Будды].
Буддисты Тхеравады верили, что для поддержания «сасаны» нужен активный царь, который делает щедрые подношения монахам и монастырям, и который также следит за тем, чтобы и монахи и миряне поддерживали буддийские идеалы. Поэтому бездействие британских властей рассматривалось как активное нападение и причинение вреда, особенно когда они даровали преференции христианским миссионерам в Бирме.
Бирманцы не стали принимать это с поднятыми руками. Когда царя не стало, миряне организовались сами, стали собираться в общины и клубы в невиданном прежде масштабе. Они проводили письменные экзамены для монахов, направили ресурсы на обеспечение целых монастырей едой и одеждой, а сами занялись глубоким изучением Дхаммы, чтобы дать отпор критике христианских миссионеров и сохранить драгоценные учения, которые в противном случае исчезли бы из мира.
Подобный ревностный и беспрецедентный интерес ко всему буддийскому позволил выйти на сцену талантливым монахам, которые стали суперпопулярными проповедниками для мирян. Опустив вееры, которыми монахи традиционно закрывали лица во время произнесения проповедей по Дхамме, они создали особый стиль, который вскоре прозвали «опущенный веер». Эти проповедники собирали гигантские аудитории – иногда десятки тысяч людей – и использовали лёгкий для понимания активный стиль проповедей. Чтобы пробудить интерес, некоторые монахи даже брали себе имена популярных артистов (на американский манер это было бы примерно тем же самым, как если бы монах назвал себя, допустим, Бхиккху Брэд Питт).
Вместе с проповедями шла и печать. Были установлены многочисленные печатные станки, которые рекой изливали дешёвые книги, проясняющие каждый аспект доктрины. Многие работы были связаны с раритетной философией Абхидхаммы, разделом Палийского канона, которая систематизирует характеристики ума и реальности. Никогда прежде у мирян не было такого доступа к многочисленным томам с доктринальными учениями. Они поглощали всё подряд вне зависимости от сложности материала, часто собираясь в группы для изучения наиболее сложных тем. Изучение было предпринято настолько серьёзно, что, временами, устраивались публичные собрания для споров с аргументами того или иного автора. Происходили даже сжигания книг.
Вся эта деятельность радикально преобразовала буддийскую жизнь и сформировала основу для популяризации практики прозрения по мере того, как под влиянием социальных изменений, привнесённых колониальным влиянием, наряду со старыми схемами появлялись и новые методы «как быть буддистом». С мощным ощущением себя как единого коллективного целого, рождённого в групповом изучении буддийской теории, миряне взяли на себя роль защитников «сасаны», что прежде было обязанностью царя.
В живом политическом и социальном ландшафте Бирмы начала 20 века медитация стала ещё одним средством защитить буддизм. Медитативные достижения на личностном уровне укрепляли всю «сасану» за счёт улучшения кармы общества. В то же время просветление, которое прежде считалось недостижимым в эпоху упадка, стало считаться возможным уже в этой самой жизни благодаря пути медитации. Ключевые фигуры использовали переменчивую энергию беспокойств, доверия, и знания мирян – что зажглась и сформировалась из-за колониальной политики и миссионерских нападок – и направили её в саму буддийскую практику.
Наиболее выдающимся из этих учителей был монах по имени Леди Саядо (1846-1923), самый первый из тех, кто призвал изменить мирскую жизнь так, чтобы включить в неё медитативную практику. В первые годы 20 века он объяснял медитацию простыми словами, так чтобы её можно было включить в занятую жизнь мирянина. Будучи известным за своё учение «опущенного веера», Леди Саядо, возможно, получил ещё большее признание за многочисленные доступные, но в то же время сложные работы, которые он написал по буддийской доктрине. Как сказал один бирманский писатель: «Он распространял Абхидхамму словно падающий с небес дождь». Более того, он объединил изучение Абхидхаммы с медитативной практикой, сделав учёность основной для повседневного наблюдения мира, что могло бы привести к освобождающему прозрению. Хотя он призывал к серьёзному изучению, он также подчёркивал, что даже мирянин, который непрерывно изучает изменчивую природу четырёх элементов (дхату) земли, огня, ветра, воды может получить огромные духовные плоды. Он говорил: «Те, у кого развито знание – всё внутри себя и вне себя, внутри своего дома и вне своего дома, внутри своей деревни и вне своей деревни является объектом, при виде которого может возникнуть и развиться знание непостоянства».
До этого момента считалось, что тот, кто хочет практиковать медитацию прозрения, должен вначале войти в глубокие состояния сосредоточения (самадхи), называемые джханами. Но достижение этих утончённых состояний сосредоточения требовало много времени, проведённого в уединении от мира в интенсивной медитации глубоко в джунглях или в горной пещере. Однако теперь, как утверждал Леди Саядо, не нужно входить в такие состояния, чтобы обрести умственную устойчивость для практики прозрения. Было неплохо, если медитирующий мог это сделать (сам Леди Саядо утверждал, что мог), но всё, что было нужно – это минимальный уровень сосредоточения, который позволил бы медитирующему постоянно возвращаться – из мига в миг – к объекту созерцания.
Такое состояние ума называлось «моментным сосредоточением» (кханика-самадхи) и оно сформировало основу «чистой» или «сухой» медитации прозрения (суддха-випассана / суккха-випассана), куда не входило глубокое сосредоточение. Хотя такой подход к практике обсуждался в авторитетных текстах, прежде никто не продвигал его в массы. Леди Саядо был первым, кто заложил этот принцип в сердцевину своих учений. Послание разошлось везде и всюду: «Забудьте про джунгли и пещеры. Медитировать можно и в городе».
Спустя несколько лет после того как Леди Саядо стал известен, появился и другой учитель, Мингун Саядо (1868-1955), который также продвигал медитацию прозрения на основе моментного сосредоточения, вероятно, до некоторой степени опираясь на учение Леди Саядо. Мингун Саядо учил медитирующих проверять каждый миг восприятия по мере того, как оно возникало в двери органа чувств, чтобы таким образом разбить весь опыт на постоянно изменчивый поток переживаний. Такое ударение на отмечание чувственных переживаний привело (намного позже) к пониманию осознанности (сати) как «голого внимания» (впервые так это назвал немецкий монах Ньянапоника). Со временем фокусировка на процессе переживания привела к секулярному толкованию «сати» на Западе, вырвав это из буддийского контекста. Стоит отметить, что Мингун Саядо был также первым учителем, который провёл групповую медитацию для мирян в 1911. Практически все линии практики, которые возникли в Бирме, берут начало либо от Мингуна Саядо, либо от Леди Саядо.
Реальная практика среди мирян начала распространяться по Бирме именно усилиями этих двух учителей. Но они не считали, что их техники являются инновационными. Как и большинство сегодняшних медитаторов, они брали за образец Будду, а в качестве наставлений – некоторые ранние буддийские тексты. Собранные воедино спустя века после смерти Будды, такие сутты на языке пали как «Сатипаттхана сутта» (лекция об основах осознанности) и «Анапанасати сутта» (лекция об осознанности к дыханию) были ключевыми в формулировке их системы практики. Но эти тексты прежде никогда широко не применялись в мирской буддийской жизни и, как охотно признают нынешние учителя медитации и в Америке, и Азии, толкование этих текстов может сильно варьироваться. Некоторые ланкийские монахи, например, критиковали метод Мингуна Саядо (точнее, то, как этому учил его ученик – Махаси Саядо, живший с 1904 по 1982) как не имеющий под собой канонической силы и потому являющийся фальсификацией. Подобно тому как формулирование практики, такой как массовая медитация прозрения, происходило при определённых обстоятельствах, так и толкование ключевых текстов для практики Випассаны развивалось в тех же самых контекстах под теми же давлениями.
К 1930-ым значительное число мирян предпринимало практики, которым обучали Леди Саядо и Мингун Саядо. И в это же время случились новые бурные события в бирманской истории. Мятежи, политические беспорядки, возникшие из-за сформировавшихся националистических групп, экономические сложности Великой Депрессии (особенно в виде возросшей цены на рис), межэтнические конфликты – всё это дало практике новый толчок.
Леди Саядо умер в 1923, но многие его ученики взяли на себя роль активных учителей медитации практики прозрения в 1930-х. Из наиболее значимых был мирской учитель У По Тхет, известный также как Сайя Тхеджи (1873-1945), который стал звеном преобразования медитации прозрения в глобальное явление. Он примечателен тем, что был одним из первых мирян, которым монах дал разрешение на обучение других медитации Випассаны. Леди Саядо даже дал добро на то, чтобы Тхеджи учил и монахов, что было полным смещением привычных ролей для монаха и мирянина.
Публичное признание Леди Саядо привело к линии учителей-мирян вслед за Тхеджи. Хотя он не постригался в монахи, Тхеджи стал жить отдельно от жены и детей, чтобы вести целомудренную жизнь и посвятить себя медитации. Его наиболее выдающийся ученик У Ба Кхин (1899-1971), с другой стороны, был человеком семейным с шестью детьми и карьерой государственного чиновника. Со временем он дослужился до главного казначея республики Бирмы, освободившейся от колониального правления в 1948. Смешение активной мирской жизни У Ба Кхина и практики прозрения стало следующим шагом в обмирщении медитации, которая стала практической, ориентированной именно на этот мир, причём настолько, что в 1950 У Ба Кхин рекламировал медитацию как способ избавления от радиоактивных ядов в теле – что было предметом озабоченности в начале атомного века.
После обретения Бирмой независимости новое бирманское правительство под руководством премьер-министра У Ну использовало разрастающийся интерес к медитации прозрения как часть политической стратегии по объединению страны посредством буддизма. 1950-е были переходным этапом в бирманском буддийском возрождении. Правительство провело шестой буддийский собор с 1954 по 1956 гг. – событие, под которое постарались собрать всех тхеравадинских монахов со всех стран, чтобы проверить Палийский канон на предмет ошибок в текстовой передаче. В действительности собор по существу был ограничен лишь присутствием бирманцев, но правительство использовало мероприятие как способ подать себя на мировой арене в качестве самой главной буддийской страны. В то же самое время утверждалась политика спонсирования медитационных центров и позволения государственным служащим уходить в неоплачиваемый отпуск на медитацию. Практика прозрения стала официально продвигаться не как личностное средство достижения пробуждения или способ сохранить «сасану», а как патриотический порыв и источник национального самоопределения. Менее чем за 75 лет с 1886 до середины 50-ых годов 20 века медитация разрослась из личных стремлений узкой части населения до обязанности идеального гражданина.
Усилия У Ба Кхина сыграли роль в этом духе возрождения, но У Ну официально поддерживал монаха Махаси Саядо, который произвёл особое впечатление на премьер-министра, когда они встретились несколькими годами ранее. В 1949 правительство назначило Махаси Саядо главой медитационного центра Татхана Йектха в Рангуне, который вскоре стал самым крупным в Бирме. Спустя несколько лет, в 1952 У Ба Кхин открыл свой первый Международный Медитационный Центр – также в Рангуне. От этих двух учителей распространились практики, которые – совместно или по отдельности – сформировали очертания медитативной практики прозрения, распространившейся по всему миру.
Техника Махаси Саядо была принесена в Шри-Ланку в 1956 году бирманскими учителями, и в тот же период утвердилась и в Таиланде. Махаси Саядо сам путешествовал по Азии и был на Западе, активно продвигая технику осознанности, которая в Западных руках стала самостоятельным движением. У Ба Кхин обучал многочисленных учеников в своём центре, включая многих, кто позже стал влиятельным учителем на Западе, например До Мья Тхвин (также известна как Саямаджи – «Почтенная Мать»), Рут Денисон, Роберт Ховер, Джон Колеман. В 1956 У Ба Кхин также учил бирманского гражданина, выходца из Индии – известного учителя С.Н. Гоенку (1924-2013), который иммигрировал в Индию в 1969. Гоенка в конечном счёте создал сеть из более чем 120 медитационных центров по всему миру, которые продолжают тренировать многих тысяч медитаторов каждый год.
В то же самое время, когда бирманские учителя медитации выбрались в мир, сам мир добрался до бирманских учителей. Движимые духовными поисками, которые отражали стремления многих юных искателей 1960-ых, Джозеф Голдштейн, Джек Корнфилд, Шэрон Салзберг независимо друг от друга встретились с учениями линий как Леди Саядо, так и Мингуна Саядо. Корнфилд также впитал учения тайского лесного монаха Аджана Чаа и использовал их в своём подходе к обучению медитации. Эти трое американцев стали теми, кого учёный Венди Кадж назвал ключевыми «миссионерами наоборот», которые принесли медитацию прозрения на Запад, особенно благодаря созданию Общества Медитации Прозрения (IMS) в Массачусетсе, а также медитационного центра Духовная Скала (Spirit Rock) в Калифорнии. По иронии судьбы древняя мудрость, которую они искали для Запада – аутентичные учения и практика медитации – уже были безвозвратно преобразованы колониальным влиянием лишь несколькими десятилетиями ранее.
Концепции медитации, разумеется, продолжают отражать нужды, надежды и страхи практикующих различных мест и времён. Сегодня медитация разрастается путями весьма далёкими от тех, которые имели место на бирманской сцене почти сто лет назад. Акцент на осознанности (сати) как голом внимании в Америке, к примеру, берёт начало, в частности, в учениях Мингун Саядо, но в то же самое время проявляет себя как конкретно западное обмирщение практики, предрасположенное к терапевтической модели. Эта секуляристская форма медитации нашла новый мощный источник вдохновения и формулирования в её переплетении с психологией.
Продолжающиеся трансформации медитации прозрения указывают на мощный и, вероятно, освобождающий факт: в действительности никакой медитации не существует – по крайней мере, как некоей единой, неизменной вещи. Вместо этого имеется множество интерпретаций и техник практики, которые связаны возникающими обстоятельствами и контекстами конкретного времени. Это может служить мощным подтверждением основного буддийского принципа непостоянства. Если непостоянство понимать как определяемое причинными силами зависимого возникновения, жизнь с буддийской точки зрения становится глубоко ироничной. Ведь, как показывает эта краткая генеалогия медитации прозрения, освобождение медитирующего обусловлено самими событиями и желаниями, которые привязывают его к круговерти перерождений, наполненной страданиями.


.
٭
© theravada.ru – при копировании материалов
просьба ставить прямую ссылку на наш сайт.