Медитация: Тёмная ночь

арон Алексис что-то искал. Он начал ходить в буддийский храм в Вашингтоне, учился медитировать. Он надеялся, что это принесёт ему мудрость и покой. «Я хочу быть буддийским монахом» – сказал он однажды в храме своему другу. Его друг посоветовал продолжить обучение, как Аарон и поступил. Он учил тайский язык и продолжал посещать храм – пел религиозные декламации, медитировал. Но что-то пошло не так.

16 сентября 2013 Аарон Алексис въехал на территорию военного судоремонтного завода Вашингтона. На часах было 8 утра. Здесь он работал некоторое время, а потому охрана впустила его. Несколько минут спустя он попал в поле зрения охранных видеокамер – с дробовиком в руках. К 9 часам утра 12 человек были мертвы. Алексис убивал случайным образом. Вначале он использовал свой дробовик, а затем, когда патроны кончились, взял пистолет убитого им охранника. Он был убит в перестрелке с полицейскими.

Уже в течение суток одна из журналисток узнала о том, что Аарон Алексис был буддистом, и задала такой вопрос: «А есть ли у медитации менее позитивная сторона?» Западные буддисты отреагировали мгновенно: «Этот человек олицетворял учения Дхармы не больше, чем террористы 9/11 представляли учения Ислама» – написал один. Другие объясняли, что у Аарона Алексис была история психической болезни. Однако, некоторые отметили, что медитация, несмотря на весь свой потенциал снятия стресса и саморазвития, может привести к более глубоким рецессиям собственного ума, чем кому-либо того бы хотелось.

Я наткнулся на идею о том, что без наставления эксперта медитация может иметь негативные последствия, хотя поначалу я думал, что это лишь метафора о трудностях, которые мы можем встретить, решаясь заглянуть внутрь себя. Затем, однажды, я из первых рук получил информацию об одном случае, который раскрыл мне глаза. В то время я преподавал курс по психологии духовности, и большая часть студентов были пожилыми людьми – им было под шестьдесят и даже чуть больше. Это была группа из отставных юристов, англиканских священников, психиатров, а также трёх или четырёх учителей йоги – и Луиза была одной из них.

Ей было почти шестьдесят, стройная, спокойная – она говорила только тогда, когда считала, что это что-то действительно важное. Она преподавала йогу более 20 лет и перестала это делать, когда однажды случилось нечто неожиданное, изменившее её жизнь. Она предпочла рассказать об этом для обсуждения на этом моём курсе лекций.

По её словам во время одного из медитационных ретритов (где она была одним из многих участников) радикальным образом изменилось её ощущение самой себя. «Это хорошо» – подумала вначале она, – «это, должно быть, часть опыта растворения». Но, несмотря на это, она не могла сдержать тревоги. «Не волнуйся, просто продолжай медитировать, и это уйдёт» – говорил ей её учитель. Но оно не ушло. Она так и не смогла вернуться к прежней обычной себе. Это ощущалось как некое нарушение в самоощущении – то, как она чувствовала себя в теле, как смотрела на мир и на других людей. Последний день ретрита был особенно мучительным: её трясло, она кричала и впадала в панику.

На следующий день, когда она уже вернулась домой, её тело онемело, она не могла встать с постели. Муж Луизы отвёл её к терапевту. Через несколько часов женщину уже осматривал психиатр. Последующие 15 лет она лечилась от психотической депрессии. Сейчас она спокойно говорила о своей болезни и её возможных причинах (включая генетическую предрасположенность). Она объясняла, что постепенно вновь занялась йогой, но больше никогда не посещала медитационные ретриты. «Мне приходилось проходить электросудорожную терапию» – сказала она.

Я был в шоке, но потом был поражён ещё больше, когда стал просматривать медицинские и психологические базы данных в поисках возможных негативных последствий медитации. В одном отчёте от 2001 года британский психиатр рассказывал о 25-летней девушке, у которой, как и у Луизы, были серьёзные проблемы с психикой после медитационных ретритов. В первый раз, когда её положили в больницу, среди симптомов отмечались «мыслительные нарушения и скачка идей», эйфория, мания величия, включая «веру в то, что у неё есть некая особая миссия для мира… предложение неувядающей и безусловной любви ко всем, отсутствие критического восприятия».

Этой женщине, назовём её Мисс Икс, поставили диагноз «мания». Через шесть недель лечения симптомы удалось сдержать. Она два года регулярно наблюдалась у психиатра и дважды в неделю проходила психотерапию. Затем приняла участие в дзэн-буддийском ретрите и вновь попала в больницу. Она в течение пяти дней не могла заснуть, а также проявляла несдержанное поведение – раздражение, неугомонность, сексуальную несдержанность, совершала повторяющиеся молитвенные жесты, нападала на сотрудников больницы.

Я стал дальше изучать литературу. В 1992 году Дэвид Шапиро, профессор Калифорнийского Университета в Ирвайне опубликовал статью о последствиях медитационных ретритов. После изучения 27 людей с разными уровнями медитативного опыта он обнаружил, что 63% из них имели как минимум одно негативное последствие, и 70% – крайне негативные последствия.

Среди негативных последствий были: тревога, паника, депрессия, боль, замешательство, дезориентация. Но, быть может, только наименее опытные в медитации испытывали это – и несколько дней медитации влияли только на тех, кто был в практике относительно новичок? Ответ – нет. Когда Шапиро разделил группу на тех, у кого было мало опыта и много, то выяснилось, что отличий не было: у всех было одинаковое количество негативных последствий. А ещё более раннее исследование пришло к похожему, но ещё более удивительному заключению: у более опытных медитирующих было куда больше негативных последствий, чем у новичков.

Среди небольшой стопки статей на эту тему я нашёл две статьи от Арнольда Лазаруса и Альберта Эллиса, основателей когнитивно-поведенческой терапии (CBT). В 1976 году Лазарус сообщал о том, что некоторые из его собственных пациентов имели сильную тревогу после медитации. Он серьёзно критиковал идею «медитация – для всех». Эллис также делился своими опасениями. Он полагал, что медитацию можно использовать как психотерапевтическое средство, но не с каждым – и в целом считал, что её можно применять только умеренно и в качестве техники релаксации и отвлечения мыслей. «Как и у транквилизаторов» – писал он, «у неё могут быть положительные и отрицательные стороны – особенно вреден эффект поощрения людей отворачиваться от их основных проблем и сдерживать, а не отбрасывать те их идеи, что создают тревогу».

Я ощутил себя археологом, который раскапывает давно забытые артефакты. Как могло так случиться, что всё это тотально отсутствует в современных исследованиях? Можно было бы предположить, что клинические врачи и исследователи просто не сообщали о негативных последствиях медитации, но больше было похоже на то, что сами медитирующие не говорили об этом. Многие, кто сталкивается с трудностями во время или после своей практики, могут подумать, что делают что-то неправильно, или даже что их проблемы – это часть процесса и со временем пройдут сами по себе. Именно так было с Мисс Икс, которая со временем отказалась от продолжительного лечения, объясняя, что её мания была просто лишь освобождением заблокированной энергии, накопившейся из-за того, что она не могла адекватно справляться со своими эмоциями. И многие медитирующие, которые рассуждают также, как Мисс Икс, позволяют понять, почему негативные отзывы не попадали в отчёты – негативные результаты рассматривались ими просто как камни на дороге к покою и духовным достижениям.

Однако, некоторые западные буддисты осознают, что не всё гладко с медитацией. Они даже дали название возникающим эмоциональным трудностям: «тёмная ночь». Эту фразу они позаимствовали у христианского мистика 16 века – Святого Иоанна Крестителя, который описывал высокий этап молитвы и созерцания как характеризующийся эмоциональной сухостью, в которой человек чувствует, что покинут Богом. В принципе, буддисты не чувствуют, что покинуты Богом, но буддийские блоги на данную тему изобилуют следующим:

«Девять лет периодами накрывает глубокая депрессия, страх, тревога, страдание»; «постоянно подкатывала тошнота, ощущались непередаваемая печаль и боль»; «у меня была одна довольно серьёзная тёмная ночь, длилась девять месяцев, со страданием, отчаянием, паническими атаками… одиночеством, слуховыми галлюцинациями, умеренной паранойей, плохим обхождением с друзьями и родными, длинными периодами ностальгии и сожаления, навязчивыми мыслями (обычно о смерти)».

Бриттон Уиллоуби, нейробиолог и психиатр из Университета Брауна, в настоящее время пытается составить карту, которую она называет «тёмной стороны Дхармы». Этот интерес возник в ней после наблюдения двух человек, которые были госпитализированы после интенсивной практики медитации, а также и на основании своего собственного опыта медитационного ретрита, на котором она ощутила непередаваемый страх. Читая классическую буддийскую литературу она обнаружила, что такие переживания упоминаются как обычные стадии медитации.

«Я была ужасно плохо проинформирована» – признаёт она сейчас. Медитационные ретриты легко приводят людей к тому, что те иначе начинают ощущать мир: слух становится острее, время течёт медленнее. Но наиболее радикальные изменения, которые могут случиться, состоят в том, что Бриттон именует «повествованием своего «Я». Попробуйте: сосредоточьтесь на настоящем моменте, ни на чём ином, кроме настоящего момента. Возможно, вам это будет очень легко сделать на очень короткое время. Однако, попробуйте растянуть эту «настоящесть» на час или два, попробуйте удержать её несколько дней. Ваше привычное ощущение себя – которое одной ногой стоит в прошлом, а другой в будущем – рушится. Некоторые ощущают эту практику прекрасной, но для других это подобно поездке на американских горках.
Также, как узнала Бриттон, опрашивая разных людей, могут случаться различные вещи: тряски руками, судороги, конвульсии. Другие проходят через эйфорию или депрессию, или не сообщают вообще ни о чём, поскольку их физические чувства отупляются.

Тем не менее, если бы все эти неприятные симптомы были бы ограничены только лишь ретритом, то едва ли стоило бы о чём-то беспокоиться. Но это не так. Иногда эти эффекты сохраняются, влияют на работу, воспитание детей, взаимоотношения. Они могут стать клинической проблемой со здоровьем, которая в среднем длится более трёх лет. Кроме того, по словам Бриттон, учителя медитации знают об этом, но исследователи всё равно настроены скептически. Они задаются лишь вопросом о психиатрической истории медитирующих людей, развивших психический недуг, как будто медитация либо вовсе не имеет к этому отношения, либо влияет слабо.

Я привык считать также. Но когда начал изучать эту тему, то стал находить всё больше и больше свидетельств. Возьмём соответствующий раздел на сайте уважаемого многими Дипак Чопры, где читатели задают вопросы, а Чопра отвечает. 11 апреля 2014 женщина, медитирующая один год, и посчитавшая медитацию «истинным блаженством», описывает, как дважды переживала глубокие эмоциональные ощущения: «как будто от меня что-то отрывается». Из-за этого, по её словам, она хотела кричать и плакать.

Ответ Чопры был оптимистичным: «Это нормально, всё в порядке. Это просто означает, что у вас выходит на поверхность какая-то давняя эмоциональная травма, и она залечится. После медитации я советую вам высвободить несколько минут и попеть громко вслух. Найдите песню, которая резонирует с тоном вашей эмоциональной боли. Послушайте её на повышенной громкости, так чтобы ощутить звуковой эффект песни и музыки. Когда ощутите, что она захватила ваши эмоции, начните петь, так чтобы ваш голос преобразовывал ваши чувства в звук. Если будете так делать каждый раз, как ощутите неразрешившийся остаток эмоции после вашей медитации, это облегчит её выход и ускорит залечивающий процесс».

Но что если такой человек, как Аарон Алексис, написал письмо Дипак Чопре и получил такой ответ? Могло ли пение вместе с любимой громко включенной песней залечить его эмоциональные травмы и привести к мудрости, которую он искал, а не к убийствам? Едва ли. Более того, есть реальная опасность в том, что то, что чувствовала эта женщина, обратившаяся к Чопре, вовсе не является «нормальным и в порядке». Если она продолжает медитировать без опытного учителя, это может травмировать, а не вылечить её.

Несмотря на тёмную сторону и ограниченность данного научного исследования, я всё ещё продолжаю считать, что медитация – это техника с реальным потенциалом личностного изменения, если ей обучают надлежащим образом и в рамках более широкой духовно-этической системы. Но я хотел поговорить с кем-то из западных стран, кто обратился к традиции восточной медитации без отрицания её тёмной стороны. И я нашёл Свами Амбикананду – южноафриканку, живущую в Англии, которая приняла обеты в индуизме и обучает йоге и медитации в городе Рединг.

Мы сидели у неё в гостиной, и когда я сказал, что изучаю потенциальную тёмную сторону медитации, она спросила меня, слышал ли я об Аароне Алексисе.

«Сейчас в отношении медитации имеет место такая догма: если она не работает, то на её ограниченность всё равно не обращают внимания» – говорит она. «Нам говорят, что мы неправильно практиковали. Но может быть так, что дело ни в человеке и не в практике. Истина нашего человеческого существования состоит в том, что нет такой вещи, которая работала бы для всех. Духовный путь состоит в том, чтобы открыть самого себя, быть более аутентичным «собой», и какой бы путь к этому ни вёл – он велик для каждого из нас. Этот путь не обязательно будет хорошим для нас – но поскольку медитацию вырвали из монашеского контекста и поместили в более широкий светский мир, то её стали подавать как то, из-за чего мы не только должны почувствовать себя лучше, но и сами стать лучше – более успешными, более сильными, более убедительными…»

Так что же в отношении исследователей, утверждающих, что медитация сама по себе может сделать вас лучшей и более сострадательной личностью?

«Нет, нет, нет» – говорит она. «Медитация должна быть включена в её контекст. Есть нравственные и эмоциональные принципы, которые должны соблюдаться».

Неужели? Но разве сама суть медитации не состоит в том, чтобы сделать тебя просветлённым, глубоко нравственным человеком? Неэгоистичным и сострадательным?

«Нравственность может быть отделена от духовности. Моё эго может растворяться, когда я медитирую. Но когда я перестаю, оно воссоздаётся. Вы можете медитировать 22 часа в сутки, то в те два оставшихся часа вы обычный человек, и этому аспекту реальности всё равно, просветлённый ли вы или нет».

После нашей беседы Амбикананда подбросила меня до станции. Я поблагодарил её за потраченное время и вновь спросил об Алексис. Считает ли она, что его убийства связаны с медитацией?

«Не знаю. Я не стану оспаривать то, что у него были серьёзные психические расстройства. Но медитация, очевидно, не помогла ему. Медитация – это способ заглянуть в бездну внутри себя. Она была придумана не для того, чтобы сделать вас или меня счастливыми, но для того, чтобы помочь бороться с нашими иллюзиями и понять, кто мы есть на самом деле».


Источник: Independent.co.uk

(обратно к колонке редакции)