| Я
слышал, что однажды Благословенный пребывал рядом с Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. Там он обратился к монахам:
«Монахи!»
«Да, Учитель» – ответили монахи.
Благословенный
сказал: «Даже если монах не обладает умением [видеть] направления
умов других1, он должен тренировать
себя так: «Я буду обладать умением в чтении своего собственного
ума».
И
каким образом монах обладает умением в чтении своего собственного
ума? Представьте молодого человека, или девушку – которой нравится
красота, которая изучает отражение своего лица в ярком чистом
зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или
пятно, она попытается устранить его. Если она не увидит ни грязи,
ни пятна, она будет довольна, её намерения будут исполнены:
«О, как я счастлива! Как я чиста!». Точно также, когда монах
изучает сам себя, то это очень полезно в отношении [развития]
умелых качеств:
*
(1) «Я обычно жаден, или нет?
*
(2) Думаю со злобой, или нет?
*
(3) Одолеваем ли ленью и сонливостью, или нет?
*
(4) Беспокойный ли я, или нет?
*
(5) Неуверенный, или же одолел сомнения?
*
(6) Злой или нет?
*
(7) С грязными мыслями или не с грязными?
*
(8) Моё тело возбуждено или нет?
*
(9) Ленив ли я, или усерден?
*
(10) Сосредоточен ли, или же нет?».
Если, исследуя самого себя, монах знает: «Я обычно жадный, с
недоброжелательными мыслями, одолеваем ленью и сонливостью,
беспокойный, неуверенный, злобный, с грязными мыслями, с возбуждённым
телом, ленивый, несосредоточенный» – то тогда он должен приложить
дополнительное желание, усилие, прилежание, старание, неутомимость,
осознанность и бдительность в отношении отбрасывания этих самых
порочных, неумелых качеств.
Подобно
тому, как если бы на голове человека загорелся тюрбан, и он
стал прилагать бы ещё больше желания, усилия, прилежания, старания,
неутомимости, осознанности и бдительности к тому, чтобы потушить
огонь на своём тюрбане или на голове – точно также и монах должен
приложить дополнительное желание, усилие, прилежание, старание,
неутомимость, осознанность и бдительность в отношении отбрасывания
этих самых порочных, неумелых качеств.
Но,
если исследуя самого себя, монах знает: «Я обычно не жаден,
без недоброжелательных мыслей, не одолеваем ленью и сонливостью,
не обеспокоен, отбросил сомнения, не злой, без грязных мыслей,
не возбуждён телом, пребываю с зарождённым усердием и в сосредоточении»
– то тогда его обязанность заключается в том, чтобы приложить
ещё больше усилий в утверждении этих самых умелых качеств, [чтобы
развить их] до ещё большей степени ради [окончательного] уничтожения
загрязнений [ума]».
|