| Так
я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты
в монастыре Анатхапиндики. Там Благословенный обратился к монахам
так: «Монахи!»
«Учитель!»
– отвечали те монахи. Благословенный сказал:
«Монахи,
когда монах осуществляет тщательное исследование, то каким образом
он должен тщательно исследовать так, чтобы полностью уничтожить
страдание?»
«Учитель,
наши учения укоренены в Благословенном, направляемы Благословенным,
находят пристанище в Благословенном. Было бы хорошо, если бы
Благословенный [сам] прояснил значение этого утверждения. Услышав
это из его уст, монахи запомнят это».
«Тогда слушайте
внимательно, монахи. Я буду говорить».
«Да,
Учитель» – ответили монахи. Благословенный сказал:
«Монахи,
когда он осуществляет тщательное исследование, монах тщательно
исследует так: «Различные виды страданий возникают в мире, [возглавляемые]
старением-и-смертью: в чём же источник этого страдания, в чём
его происхождение, откуда они родились и произвелись? Что наличествует,
так чтобы старение-и-смерть возникло? Когда чего не наличествует,
что старения-и-смерти не возникает?»
По
мере того как он тщательно исследует [это], он понимает так:
«Различные виды страданий возникают в мире [возглавляемые] старением-и-смертью:
эти страдания имеют рождение своим источником, рождение своим
происхождением, они родились и произвелись из рождения. Когда
есть рождение, старение-и-смерть возникает. Когда нет рождения,
старения-и-смерти не возникает».
Он
понимает старение-и-смерть, его происхождение, его прекращение,
и [то, что] путь, ведущий к этому, соответствует его прекращению.
Он практикует таким образом и ведёт себя соответствующе. Такой
[монах] зовётся монахом, который практикует ради абсолютно полного
прекращения страданий, ради прекращения старения-и-смерти.
Затем,
исследуя далее, он тщательно исследует так: «Каков источник
этого рождения?... Каков источник этого существования?... Каков
источник этого цепляния?... Каков источник этой жажды?... Каков
источник этого чувства?... Каков источник этого контакта?...
Каков источник этих шести сфер чувств?... Каков источник этой
имени-и-формы?... Каков источник этого сознания?... Каков источник
этих волевых формирователей, каково их происхождение, откуда
они родились и произвелись? Что наличествует, так чтобы волевые
формирователи возникли? Когда чего не наличествует, так что
волевых формирователей не возникает?»
По
мере того как он тщательно исследует [это], он понимает так:
«Волевые формирователи имеют невежество своим источником, невежество
своим происхождением, они родились и произвелись из невежества.
Когда есть невежество, волевые формирователи возникают. Когда
нет невежества, волевых формирователей не возникает».
Он
понимает волевые формирователи, их происхождение, их прекращение
и [то, что] путь, ведущий к этому, соответствует их прекращению.
Он практикует таким образом и ведёт себя соответствующе. Такой
[монах] зовётся монахом, который практикует ради абсолютно полного
прекращения страданий, ради прекращения волевых формирователей.
Монахи,
если человек, погружённый в невежество, порождает благотворный
волевой формирователь, сознание направляется к благому. Если
он порождает пагубный волевой формирователь, сознание направляется
к пагубному. Если он порождает непоколебимый волевой формирователь,
сознание направляется к непоколебимости1.
Но когда монах отбросил невежество и зародил истинное знание,
то тогда, с угасанием невежества и возникновением истинного
знания, он не порождает благотворного волевого формирователя
или же пагубного волевого формирователя или же непоколебимого
волевого формирователя. Так как он не порождает и не формирует
волевых формирователей, он ни к чему не цепляется в мире. Не
цепляясь, он не становится взволнованным2.
Будучи невзволнованным, он лично достигает ниббаны. Он понимает:
«Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что
следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние
существования».
Если он
чувствует приятное чувство, он понимает: «Оно непостоянно».
Он понимает: «За него не стоит цепляться». Он понимает: «Им
не стоит наслаждаться». Если он чувствует болезненное чувство,
он понимает: «Оно непостоянно». Он понимает: «За него не стоит
цепляться». Он понимает: «Им не стоит наслаждаться». Если он
чувствует ни-приятное-ни-болезненное чувство, он понимает: «Оно
непостоянно». Он понимает: «За него не стоит цепляться». Он
понимает: «Им не стоит наслаждаться».
Если он
чувствует приятное чувство, он чувствует его [будучи] отсоединённым
[от него]. Если он чувствует болезненное чувство, он чувствует
его [будучи] отсоединённым [от него]. Если он чувствует ни-приятное-ни-болезненное
чувство, он чувствует его [будучи] отсоединённым [от него].
Когда
он чувствует чувство, прекращающееся вместе с телом, он понимает:
«Я чувствую чувство, прекращающееся вместе с телом». Когда он
чувствует чувство, прекращающееся вместе с жизнью, он понимает:
«Я чувствую чувство, прекращающееся вместе с жизнью»3.
Он понимает: «После распада тела, после истощения жизни, всё,
что чувствуется, при отсутствии наслаждения в этом, прямо здесь
и угаснет. Одни лишь телесные останки останутся»4.
Представьте,
монахи, как если бы человек вынул бы горячий [глиняный] горшок
из гончарской печи для обжига и поставил бы его на ровную [поверхность]
земли: его тепло тут же бы иссякло, и одни глиняные черепки
бы остались. Точно также, когда он чувствует чувство, прекращающееся
вместе с телом… прекращающееся вместе с жизнью… он понимает:
«После распада тела, после истощения жизни, всё, что чувствуется,
при отсутствии наслаждения в этом, прямо здесь и угаснет. Одни
лишь телесные останки останутся».
Как
вы думаете, монахи, может ли монах, чьи пятна [загрязнений ума]
уничтожены, породить благотворный волевой формирователь или
же пагубный волевой формирователь или же непоколебимый волевой
формирователь?»
«Нет, Учитель».
«Когда
нет абсолютно никаких волевых формирователей, с прекращением
волевых формирователей можно ли распознать сознание?»
«Нет, Учитель».
«Когда
нет абсолютно никакого сознания, с прекращением сознания можно
ли распознать имя-и-форму?»
«Нет, Учитель».
«Когда нет абсолютно никакой имени-и-формы…
«Когда нет абсолютно никаких шести сфер чувств…
«Когда нет абсолютно никакого контакта…
«Когда нет абсолютно никакого чувства…
«Когда нет абсолютно никакой жажды…
«Когда нет абсолютно никакого цепляния…
«Когда нет абсолютно никакого существования…
«Когда нет абсолютно никакого рождения, с прекращением рождения
можно ли распознать старение-и-смерть?»
«Нет, Учитель».
«Хорошо,
хорошо, монахи! Всё именно так и не иначе! Укрепите доверие
ко мне в отношении этого, монахи, настройтесь на это. Станьте
свободными от замешательства и сомнений в отношении этого. Именно
это и есть окончание страданий».
|