| Путь
духовной тренировки, которому обучил Будда – это двоякий процесс
самопреобразования и самопреодоления, приводящий в итоге к полному
освобождению от страданий. Процесс самопреобразования включает
в себя устранение неблагих умственных состояний и их замещение
чистыми состояниями, которые ведут как к собственному благополучию,
так и к благополучию других. Процесс самопреодоления фокусируется
на оставлении эгоцентрических идей, что достигается видением с
помощью прямого прозрения безличной природы телесных и умственных
процессов, которые мы обычно считаем «собой» и «своими». Когда
этот двоякий процесс достигает кульминации, страдание угасает,
потому что с появлением мудрости основной корень страданий – т.е.
жажда, поддерживаемая ослепляющим невежеством, – разрушается и
более не может появиться вновь.
Поскольку
неблагие тенденции и эгоистичные цепляния произрастают из семян,
находящихся в самых глубинных уровнях ума, то, чтобы устранить
эти источники бедствий и помочь росту освобождающего видения
реальности, Будда излагает своё учение в виде постепенной тренировки.
Буддийская
дисциплина заключается в постепенной практике и постепенных
достижениях. Она не становится полной в один миг, но похожа
на дерево или любой другой живой организм. Она раскрывается
органически, как последовательность этапов, в которой каждый
из шагов основывается на предыдущем как на незаменимом основании,
которое в естественной последовательности порождает следующее.
Можно выделить
три основных этапа этой постепенной тренировки: тренировка в
силе или нравственности, тренировка в самадхи
или сосредоточении, тренировка в паннье или мудрости.
Если следовать проводимому сравнению буддийской дисциплины с
деревом, то вера (саддха) будет семенем, так как именно
вера даёт тот изначальный импульс, из-за которого мы начинаем
тренировку, и, опять-таки, именно вера подпитывает тренировку
на каждом этапе её развития. Нравственность будет корнями, поскольку
именно она даёт основание нашим духовным стараниям, точно так
же, как корни поддерживают дерево. Сосредоточение будет стволом,
символом силы, непоколебимости, устойчивости. Мудрость будет
ветвями, на которых распустятся цветы просветления и плоды освобождения.
Сила духовной
жизни, как и сила дерева, зависит от здоровых корней. Точно
так же, как дерево со слабыми и мелкими корнями не сможет расцвести
и вырастет низкорослым, сухим и бесплодным, так и духовная жизнь,
лишённая сильных корней, будет слабо развиваться и не сможет
принести плодов. Чтобы достичь высших этапов пути, нужно уже
в самом начале подпитывать правильные корни пути. В противном
случае результатом станет разочарование, крушение ожиданий,
и даже, быть может, опасность. Корнями пути являются компоненты
силы, факторы нравственности. Они являются основанием для медитации,
фундаментом любого вида мудрости и высших достижений.
Утверждение,
что сила является предварительным условием для успеха,
однако, не означает, как часто считают в консервативных буддийских
кругах, что нельзя начинать медитировать до тех пор, пока ваша
сила не станет идеальной. Подобное условие сделало бы
невозможным начало практики медитации, поскольку осознанность,
сосредоточение и мудрость медитативного процесса осуществляют
постепенное очищение нравственности. Но, утверждение, что сила
является фундаментом практики, означает, что возможность достижений
в медитации зависит от чистоты нашей силы. Если наши
корни нравственности слабы, то наша медитация также будет слабой.
Если наши действия постоянно идут вразрез с основными принципами
правильного поведения, то наши попытки контролировать ум в дисциплине
медитации обернутся самопоражением, поскольку источниками нашего
поведения будут в точности те же самые состояния ума, которые
медитация должна устранить.
Только когда
мы оберегаем собственное развитие тем, что выстраиваем его на
безукоризненных принципах правильного действия, только тогда
внутреннее устремление медитации будет преуспевать и венчаться
успехом. Имея истинные принципы поведения в качестве основы,
корни нравственности породят ствол сосредоточения, сосредоточенный
ум выпустит ветви мудрости, а ветви мудрости принесут цветы
и плоды просветления, что, в конечном счёте, приведёт к абсолютной
свободе от оков. Таким образом, подобно тому, как умелый садовник
выращивает росток, начиная с ухода за его корнями, точно так
же искренний искатель просветления должен начинать своё развитие
с ухода за корнями своей практики – то есть, за своей силой
или нравственностью.
Палийское
слово «сила» изначально обозначало просто поведение. Но в контексте
буддийской духовной тренировки этот термин используется для
обозначения только особого вида поведения, то есть благого поведения,
а также, если смотреть более широко, то и типа характера, который
соответствует такому поведению, то есть хорошего характера.
Поскольку сила означает и нравственное поведение, и совокупность
привычек, управляемых нравственными принципами и нравственными
добродетелями, то подразумевается, что внутренняя качественность
постоянного соблюдения нравственных предписаний ещё только должна
быть сформирована (т.е. изначально её нет).
Оба оттенка
значения важны для понимания места силы в сфере буддийской
дисциплины. В первом значении сила состоит в отсутствии
нарушения основных принципов нравственной жизни телом или речью.
Это нравственная дисциплинированность в поступках и словах,
которая начинается со сдерживания безнравственных импульсов,
что ищут выплеска через тело и речь, а затем развивается далее
– посредством преображения привычек в такие, которые соответствуют
нравственному поведению. Но полный спектр силы не ограничивается
лишь контролем внешнего поведения, потому что данный термин
несёт в себе ещё и дополнительное, более глубокое психологическое
значение. В этом втором смысле сила является нравственной
чистотой, внутренним очищением характера, что достигается ведением
жизни, которая постоянно опирается на нравственные принципы.
Этот аспект силы ставит ударение на субъективную, мотивационную
сторону поступка. Здесь обращается внимание не на сам внешний
поступок, а на внутреннюю честность ума, из которого проистекает
благое поведение.
При более
тщательном рассмотрении сила раскрывает нам своё двоякое
свойство: с внешней стороны она состоит в очищении поведения,
а с внутренней – в очищении характера. Однако, в учении Будды
эти две сферы опыта, внутреннее и внешнее, не разнесены и не
должны быть раздельными самодостаточными областями. Они считаются,
скорее, двумя сторонами единого целого, взаимно поддерживающими
опорами единого поля, дублирующими друг друга, связанными друг
с другом, проникающими друг в друга своими собственными потенциалами
влияния.
С точки
зрения буддизма, действия, совершаемые телом и речью, не являются
некими отдельными от духовной сути человека вещами, но являются
вполне чёткими проявлениями состояний ума, которые являются
их активирующим источником. А состояния ума, в свою очередь,
не пребывают замкнутыми в умственной изоляции, но в соответствии
с имеющейся ситуацией изливаются из фонтана сознания, в котором
они и возникают. Это излияние происходит через действия тела,
речи и мыслей во внутренний личный мир значимых событий. Исходя
из поступка, мы можем определить состояние ума, а из состояния
ума можем предугадать вероятный поступок. Взаимосвязь между
ними настолько же цельная, как и между музыкальными нотами и
оркестром на сцене, который по ним играет.
Из-за взаимозависимости
этих двух сфер нравственное поведение и чистота характера связаны
друг с другом утончённой и сложной взаимосвязью. Для достижения
очищения нравственности требуется реализовать оба аспекта силы:
с одной стороны, поведение тела и речи должно стать таким, чтобы
это соответствовало нравственному идеалу; с другой стороны,
нужно очистить от загрязнений умственные состояния до такой
степени, чтобы они стали безупречно чистыми. Первое без второго
будет недостаточным. Второе без первого попросту недостижимо.
Внутренний аспект, при этом, более важен с точки зрения духовного
развития, поскольку поступки тела и речи обретают этическую
значимость, главным образом, в виде выражений соответствующих
состояний ума. В процессе духовной тренировки именно нравственная
дисциплина идёт вначале. Чистота характера – это тот идеал,
которого нужно достичь прежде всего, и реальное положение вещей
состоит в том, что в самом начале пути у вас этой чистоты нет.
Согласно
буддийскому принципу обусловленности, осуществление какого-либо
состояния возможно только с осуществлением должных условий.
Это относится к достижению различных этапов в практике так же,
как и к феноменам материи и сознания. С безначальных времён
поток сознания омрачался неблагими корнями жажды, злобы, заблуждения.
Эти загрязнения действовали в качестве источника огромного числа
наших мыслей, в качестве основы для наших привычек, причины
наших действий и общего отношения к другим людям и к миру в
целом. Невозможно просто лишь силой воли искоренить эти омрачающие
злоключения за один миг и достичь духовного совершенства. С
исходными данными человеческой натуры должна работать реалистическая
система духовной тренировки. Нельзя полагаться только лишь на
некие постулированные модели совершенства человеческого превосходства
или на одно лишь желание достичь чего-либо без указания метода,
посредством которого это было бы достижимо.
Будда строит
своё учение на тезисе, что с помощью правильного метода у нас
есть возможность изменить и преобразовать себя. Мы не обречены
вечно нести тяготы накопленных тенденций, но с помощью собственных
усилий можем их сбросить и достичь состояния идеальной чистоты
и свободы. С должными средствами в рамках правильного понимания
мы можем произвести радикальные преобразования в работе сознания
и можем сформировать новое наполнение в своём уме, взамен, казалось
бы, неисправимому старому.
Первый шаг
на этом пути – это очищение характера. Эффективное средство,
которое даёт нам Будда для преобразования характера – это соблюдение
силы, ряда правил поведения, регулирующих телесное и
словесное поведение. Другими словами, сила как нравственная
дисциплина становится средством для преобразования силы
в нравственную добродетель. Эффективность этого средства проистекает
из взаимосвязи внутренних и внешних сфер опыта, о которых уже
говорилось выше. Поскольку внутренние и внешние сферы взаимно
переплетаются, то одно может стать средством для глубоких и
долгосрочных изменений в другом. Точно так же, как ум внешне
проявляет себя в каком-либо поступке телом или речью, так и
избегание совершения неких поступков может сказаться на уме
и исправить основные состояния умственной жизни. Если умственные
состояния, в которых преобладает жажда или злоба, могут повлечь
за собой такие поступки как убийство, воровство, ложь и т.д.,
то следование принципу воздержания от убийства, воровства и
лжи может склонить умственные состояния в сторону доброжелательности,
довольствования, честности, правдивости. Таким образом, хотя
сила в виде нравственной чистоты изначально не может
быть отправной точкой духовной тренировки, следование стандартам
нравственного поведения может сделать её таковой.
Посредником
между двумя сферами силы, который способствует преобразованию
внешнего поведения во внутреннюю чистоту, является волевое намерение,
четана. Намерение – это умственный фактор, который постоянно
проявляется в многочисленных случаях повседневной жизни, постоянный
спутник каждого акта сознания. Этот фактор делает опыт телеологическим,
то есть направленным к цели, поскольку его характерной функцией
является направление связанных с ним других факторов к достижению
чего-либо конкретного. Как учит Будда, все действия (камма),
по своей сути являются намерением, поскольку с абсолютной точки
зрения поступок – это проявление намерения через три двери действия
– то есть через тело, речь, ум: «Намерение, монахи, я называю
действием. Намерившись [что-либо сделать], человек совершает
действие через тело, речь или ум».
Намерение
определяет, к какому виду относится тот или иной поступок, и
таким образом наделяет его моральной значимостью. Но поскольку
намерение постоянно присутствует в каждом состоянии сознания,
по своей натуре оно не имеет этической характеристики. Намерение
обретает определённое этическое свойство благодаря другим умственным
факторам известным как «корни» (мула), действуя в связке
с которыми, оно всегда возникает в случаях активного опыта.
В этическом плане корни разделяются на два вида: неблагие (акусала)
и благие (кусала). Неблагими являются жажда, злоба, заблуждение.
Благими - не-жажда, не-злоба, не-заблуждение. Несмотря на то,
что последние выражаются через отрицание, тем не менее, это
не просто отсутствие омрачающих факторов, но также и наличие
позитивных моральных качеств: щедрости, доброжелательности,
мудрости соответственно.
Когда
намерение приводится в действие неблагими корнями жажды, злобы,
заблуждения, оно проявляет себя через двери тела и речи в виде
пагубных поступков, таких как убийство, воровство, прелюбодеяние,
ложь, клевета, грубые слова, сплетни. Таким образом, внутренний
мир умственных загрязнений омрачает и внешний мир пространственно-временного
измерения. Но омрачённая тенденция, по которой движется волевое
намерение, хоть и сильна, но всё же, не неодолима. Неблагое
намерение может быть вытеснено благим намерением. Так всё состояние
умственной жизни в целом может быть подвергнуто изменению у
самого его основания. Это перенаправление намерения начинается
с добровольного соблюдения принципов поведения, которые относятся
к правильным – то есть с желания воздерживаться от плохого и
практиковать хорошее. Затем, когда намерение, которое желает
проявить себя в виде плохого поступка, сдержано и замещено намерением
противоположного толка, то есть волей действовать нравственно
как словом, так и делом – начинается обратный процесс, и если
ему следовать и далее, то он может привести к глубоким изменениям
в нравственном аспекте характера. Акты волевого намерения набирают
силу не внезапно, но наращивают её на том направлении ума, которое
их порождает, и направляют это течение в ту сторону, которой
свойственна присущая им тенденция: неблагие намерения – к нравственному
упадку; благие намерения – к нравственному очищению. Поэтому
каждый раз, когда неблагое намерение замещается благим, то желание
совершать хорошие поступки усиливается.
Процесс
замещения фактора, основывающийся на той закономерности, что
несочетающиеся умственные качества не могут одновременно наличествовать
в одном моменте опыта, завершает преобразование посредством
эффективной силы соответствующих корней. Подобно тому, как неблагие
намерения неизменно возникают в связке с неблагими корнями –
жаждой, злобой, заблуждением – точно также и благие намерения
неизбежно возникают с их соответствующими спутниками – благими
корнями не-жажды, не-злобы, не-заблуждения. Поскольку противоположные
качества не могут сосуществовать, замещение неблагого намерения
благим намерением в то же время означает и замещение неблагих
корней благими.
Постоянно
вызываемые намерением, благие корни окрашивают поток ума качествами,
которые из них произрастают – щедростью, добротой, мудростью.
А эти, в свою очередь, как только наберут достаточно силы, проявятся
в виде характерной черты личности, затмевая склонность к совершению
неблагого. Таким образом, постоянное задействование благих намерений
по самым разным случаям преобразовывает характер с изначальной
нравственной шаткости до вершин чистоты, когда даже соблазн
совершить неблагое деяние будет находиться на безопасном удалении.
Хотя намерение
(четана) – первостепенный инструмент для изменений, само
по себе оно является неопределённым и требует особых руководящих
принципов для перенаправления своей энергии на созидание благого.
Простое лишь «желание добра», с буддийской точки зрения, не
является достаточным, так как, несмотря на благородство намерения,
из-за рассудка, омрачённого заблуждением, всегда есть возможность,
что даже достойные похвалы мотивации будут в итоге выражены
в глупых или даже разрушительных действиях. Так часто бывало
в прошлом и актуально и сейчас. С буддийской точки зрения, благость
должна быть выражена в конкретных поступках. Она должна управляться
конкретными принципами правильного поведения, которые, несмотря
на гибкость в их применении, остаются всегда правильными и на
эту правильность не влияют исторические культуры или существующие
системы ценностей. Эта правильность основывается на вселенском
законе нравственного воздаяния, и они занимают своё особое место
в пути практики, ведущем к освобождению от страданий в сансарной
круговерти.
Для перенаправления
намерения в благую сторону Будда чётко и ясно объяснил факторы
нравственной тренировки, которые должны быть реализованы для
безопасного совершенствования в процессе пути к просветлению.
Эти факторы включены в три элемента нравственности Благородного
Восьмеричного Пути, то есть: правильную речь, правильные действия,
правильные средства к жизни. Правильная речь – избегание всех
пагубных видов речи – воздержание ото лжи, клеветы, грубой речи
и пустословия. Речь практикующего буддиста должна быть всегда
правдивой, ведущей к гармонии, мягкой и имеющей смысл. Правильные
действия жмут на тормоз неблагих поступков, совершаемых посредством
тела, за счёт предписания воздерживаться от уничтожения жизни,
от воровства, от неправильного сексуального поведения. Последнее
означает целибат в случае монахов, и нарушение супружеской верности
и иные недозволенные отношения в случае мирян. Поведение буддиста
должно быть сострадательным, честным, чистым. Правильные средства
к жизни подразумевают избегание торговли, несущей вред и страдания
другим живым существам, такие как торговля мясом, рабами, оружием,
ядами, одурманивающими веществами. Избегая подобных вредоносных
видов торговли, благородный ученик зарабатывает на жизнь праведным
и мирным способом.
Факторы
тренировки, заключённые в этих компонентах Благородного Восьмеричного
Пути, действуя сообща, блокируют основу для низменных и разрушительных
импульсов человеческого ума и способствуют осуществлению чистого
и благого. Несмотря на то, что эти виды действий, которые должны
быть исключены, выражены в отрицательных терминах, всё же они
имеют положительный эффект, потому что, будучи принятыми в качестве
руководства к действию, они стимулируют рост здоровых умственных
состояний, которые проявляются в благодетельных видах поведения.
С интенсивной позиции эти правила тренировки проникают в самые
потаённые уголки ума, притупляют силу неблагого намерения, перенаправляют
его к достижению благого. С экстенсивной позиции, они уменьшают
беспокойство в социальной жизни человека, умаляют стремление
к состязанию, эксплуатации, алчности, жестокости, войне. В своей
психологической сфере они даруют умственное здоровье, в своей
социальной сфере они способствуют миру, в своей духовной сфере
они служат в качестве незаменимого основания для всякого дальнейшего
прогресса на пути к освобождению. Если вы постоянно следуете
им и практикуете их, то они будут сдерживать умственные состояния,
укоренённые в жажде, злобе, заблуждении, и будут способствовать
действиям, укоренённым в не-жажде, не-злобе, не-заблуждении,
будут вести к чистой жизни в любви и мудрости.
Отсюда можно
увидеть, что с точки зрения буддизма сформулированные правила
поведения не являются некими избыточными принадлежностями доброй
воли, но являются необходимыми принципами правильного поведения.
Они представляют собой важнейшую часть тренировки и когда приводятся
в исполнение силой намерения, они становятся фундаментальными
средствами к очищению. В контексте практики медитации правила
тренировки предотвращают извержение омрачённых действий, что
губительны для цели медитативной дисциплины. Тщательно следуя
предписанным правилам поведения, мы можем быть уверены хотя
бы в том, что избегаем как минимум самых грубых проявлений жажды,
злобы, заблуждения, и что мы не столкнёмся с препятствием чувства
вины, тревоги, беспокойства, которые следуют за безнравственными
поступками.
Если вернуться
к упомянутому выше сравнению буддийской дисциплины с деревом,
корни которого олицетворяют нравственность, то принципы правильного
поведения будут схожи с почвой, в которой эти корни произрастают.
Подобно тому, как почва содержит питательные вещества, необходимые
дереву для роста и цветения, точно также правила поведения содержат
питание чистоты и нравственности, которые необходимы для роста
духовной жизни. Правила олицетворяют естественное поведение
архата, идеального святого. Для архата такое поведение естественным
образом проистекает как спонтанное выражение внутренней чистоты.
По самой своей природе все его поступки безукоризненны, не имеют
пороков. Он не может действовать, исходя из желания, недоброжелательности,
заблуждения или страха. И он поступает так не потому, что насильно
сдерживает себя правилами, а потому что такова сама природа
его существа.
Однако обычный
заурядный человек не защищён от возможности совершить безнравственный
поступок. Напротив, поскольку неблагие корни плотно укоренены
в его уме, он постоянно подвергается соблазну совершить проступок.
Он может убить, своровать, изменить супругу, солгать, выпить
и так далее, и без отсутствия значимого нравственного кодекса,
запрещающего подобные действия, он будет часто поддаваться подобным
вещам. Отсюда проистекает необходимость установления для него
набора этических принципов, зиждущихся на колоннах мудрости
и сострадания, посредством которого он сможет руководить своими
действиями и приспосабливаться к естественному спонтанному поведению
Освобождённого.
Поэтому
с буддийской перспективы правило поведения – куда большее, чем
внешний запрет на некие поступки. Каждое правило представляет
собой ясное выражение соответствующего состояния ума, принцип,
который преобразует луч света внутренней чистоты в конкретное
совершаемое действие. Правила поведения делают видимым невидимое
состояние очищения. Они делают его доступным, преломляя его
через призму тела и речи в особые принципы поведения, которые
мы можем применять в качестве руководства для действия. Они
защищают нас, когда мы оказываемся в различных ситуациях. Приводя
поведение в соответствие с правилами, мы можем подпитывать корни
наших духовных устремлений, нашу нравственность. Когда нравственность
стала прочной, следующие этапы пути раскроются сами собой по
закону духовной жизни и достигнут вершины в совершенстве знания
и безмятежности освобождения. Как говорит Учитель:
«Монахи, тому, кто нравственен, наделён нравственностью, нет
необходимости порождать волевое усилие: «Пусть свобода от угрызения
совести возникнет во мне». Это естественный закон, монахи, что
свобода от угрызения совести возникает в том, кто нравственен,
наделён нравственностью.
Тому,
кто свободен от угрызения совести, нет необходимости порождать
волевое усилие: «Пусть радость возникнет во мне». Это естественный
закон, монахи, что радость возникает в том, кто свободен от
угрызения совести.
Тому,
кто рад, нет необходимости порождать волевое усилие: «Пусть
восторг возникнет во мне». Это естественный закон, монахи, что
восторг возникает в том, кто рад.
Тому,
кто насыщен восторгом, нет необходимости порождать волевое усилие:
«Пусть моё тело станет умиротворённым». Это естественный закон,
монахи, что у того, кто насыщен восторгом, тело становится умиротворённым.
Тому,
у кого тело умиротворено, нет необходимости порождать волевое
усилие: «Пусть я буду ощущать счастье». Это естественный закон,
монахи, что тот, чьё тело умиротворено, ощущает счастье.
Тому,
кто ощущает счастье, нет необходимости порождать волевое усилие:
«Пусть мой ум станет сосредоточенным». Это естественный закон,
монахи, что у того, кто ощущает счастье, ум становится сосредоточенным.
Тому,
кто сосредоточен, нет необходимости порождать волевое усилие:
«Пусть я буду знать и видеть вещи такими, какими они являются
на самом деле». Это естественный закон, монахи, что тот, кто
сосредоточен, знает и видит вещи такими, какими они являются
на самом деле.
Тому,
кто знает и видит вещи такими, какими они являются на самом
деле, нет необходимости порождать волевое усилие: «Пусть я стану
бесстрастным и не-очарованным». Это естественный закон, монахи,
что тот, кто знает и видит вещи такими, какими они являются
на самом деле, становится бесстрастным и не-очарованным.
Тому,
кто стал бесстрастным и не-очарованным, нет необходимости порождать
волевое усилие: «Путь я реализую знание и видение освобождения».
Это естественный закон, монахи, что тот, кто стал бесстрастным
и не-очарованным, реализует знание и видение освобождения…
Так,
монахи, один этап перетекает в последующий этап. Один этап становится
исполнением последующего этапа по мере путешествия с ближнего
берега на дальний».
|