| Новички
в буддизме часто спрашивают о том, оказывает ли какое-либо особое влияние
личный образ жизни на их продвижение по пути Будды, и, в частности, была
ли у Будды веская причина для установления монашеской общины, управляющие
принципы которой довольно сильно отличаются от тех, что распространены
в мирских буддийских сообществах. Не кажется ли, спрашивают они, что мирянин,
который соблюдает буддийские обеты в повседневной жизни, способен совершенствоваться
точно также быстро как монах или монахиня и достигать того же уровня пробуждения?
Если так, то не означает ли это, что монашеский образ жизни является излишним
или, как минимум, является просто личным выбором, который не сказывается
особым образом на духовном совершенствовании, если это сравнивать, например,
с устремлением стать врачом или инженером?
Если
отбросить вопросы превосходства и статуса и просто рассмотреть
два вида образа жизни в их идеальном виде, то мы придём к выводу,
что монашеская жизнь, какой её видел Будда, более эффективна
для достижения конечной цели. Согласно Палийскому Канону, наивысшая
цель Дхаммы – это достижение Ниббаны: уничтожения всех загрязнений
ума здесь и сейчас и совершенное освобождение от сансары, круговерти
перерождений. Чтобы достичь этого, требуется устранить жажду
и неведение с помощью практики Благородного Восьмеричного Пути.
Этот путь равно открыт и для мирян, и для монахов. Монашеское
посвящение не предоставляет каких-то привилегий в отношении
Пути или же каких-то особых сил, которые позволяют монаху или
монахине совершенствоваться быстрее, чем мирянину. Однако, монашеская
жизнь была установлена Буддой так, чтобы полностью посвятить
себя практике Пути на всех трёх этапах – нравственности, сосредоточения,
мудрости – и, таким образом, она создаёт оптимальные условия
для духовного роста.
Это
именно так по той причине, что конечная цель – это состояние
отречения, «оставления всех обретений» (саббупадхи патиниссагга),
и монашеская жизнь с самого начала выстроена на отречении. «Отправляясь
в бездомную жизнь», монах оставляет семью, имущество, мирские
должности, и даже внешние личностные признаки – что выражается
в обривании волос и бороды, ношения монашеской одежды. Обривая
волосы и надевая монашеское одеяние, монах отбрасывает (как
минимум образно) любые претензии на самовыражение. Не отличаясь
внешне от сотен тысяч других монахов, он становится просто «сакьяпуттия
самана» – аскетом, следующим за Сыном Сакьев (т.е. за Буддой).
Монашеская
жизнь подразумевает радикальную простоту, довольствование самым
минимумом, потребность терпеливо сносить трудности. Жизнь монаха
ставит человека в зависимость от щедрости и доброты других,
возлагает на него сложный дисциплинарный устав (Винаю), который
составлялся для того, чтобы содействовать развитию важнейших
добродетелей отречения: простоты, сдержанности, чистоты, не
причинения вреда. Эти добродетели формируют мощный базис для
высших достижений в сосредоточении и прозрении, что являются
важнейшими этапами в развитии чистоты ума и мудрости.
Также первостепенное
значение играет и внешняя свобода, которая, в идеале, даруется монашеской
жизнью. Распорядок дня монаха не несёт в себе чрезмерных обязанностей,
на которые тратятся силы и время, и это позволяет ему полностью посвятить
себя практике и изучению Дхаммы. Разумеется, сегодня монашеская жизнь
другая, и монахи возлагают на себя многие обязанности, которых нет в
канонических текстах, а в традиционных буддийских странах деревенский
храм стал центром религиозной деятельности, где монахи являются в некотором
смысле священниками, исполняющими требы для многочисленной буддийской
общины. Но сейчас мы рассматриваем канонический образ монашества. Если
бы монашеская жизнь не предоставляла бы более лёгкого продвижения к
цели, то, вероятно, у Будды не было бы веских причин для утверждения
монашеской общины, и он не поощрял бы мужчин и женщин «покинуть дом
и жить бездомной жизнью».
Хотя
достижение Ниббаны – это наивысшая цель раннего буддизма, всё
же, это не единственная цель, и одним из недостатков того, как
буддизм Тхеравады представляется на Западе, является то, что
делается ударение только на конечную цель, но не на предварительные
этапы Учения. В традиционных буддийских странах мало кто считает
Ниббану быстро достижимой. В подавляющем большинстве и монахи
и миряне считают Путь «постепенной практикой, постепенным совершенствованием,
постепенным достижением» для реализации которого понадобится
много жизней. Их буддийская практика сосредоточена на выполнении
благих дел и методичном очищении ума, которые коренятся в вере
в каммический закон причин и следствий, а духовная сила Дхаммы
поддержит их в борьбе за Освобождение.
Чтобы
прояснить стоящий перед мирянином выбор, рассмотрим две альтернативных
модели буддийской жизни. В первом случае мирская жизнь рассматривается
как сфера постепенного продвижения к конечной цели посредством
развития благих качеств, таких как щедрость, нравственность,
доброта, понимание. Цель этой самой жизни не в прямом достижении
конечной истины – а в постепенном совершенствовании на пути
к Ниббане и накоплении благих заслуг, которые приведут к счастливому
перерождению.
Вторая
модель подразумевает, что у мирянина есть потенциал к достижению
этапов пробуждения уже в этой самой жизни, и предполагает соблюдение
строгой дисциплины нравственности и большого усердия в медитации,
что позволит достичь глубокого прозрения в истину Дхаммы. Хотя
в буддийских странах есть миряне, которые идут по пути прямой
реализации, всё же их куда меньше, чем тех, кто выстраивает
жизнь в соответствии с первой моделью. Причины довольно очевидны:
планка выше, что означает способность к внутреннему отречению,
а это встречается не так часто среди тех, кто содержит семью,
работает полный рабочий день, старается выжить в суровом конкурентном
мире. Здесь нужно отметить кое-что очень важное: вторая модель
мирского буддийского образа жизни становится более эффективной
для достижения более высоких результатов в точности потому,
что имитирует монашескую модель. Поэтому, если мирянин осуществляет
практику следования по Пути к конечной реализации, он или она
делают это таким образом, что это совпадает с жизнью монаха
или монахини.
Это
не означает, что эти две модели мирской жизни следует рассматривать
как взаимоисключающие, так как усердный в практике мирянин может
адаптироваться к первой модели в качестве основного образа жизни,
но иногда, периодически, может практиковать в соответствии со
второй моделью – например, сокращая свою вовлечённость в социум,
посвящая себя интенсивной практике медитации и изучения, отправляясь
в продолжительные затворничества. Хотя монашеский образ жизни
может быть более продуктивным в достижении просветления, чем
суетная жизнь в миру, всё же, когда дело доходит не до моделей,
а до конкретных людей, всякие предубеждения начинают разрушаться.
Некоторые миряне, отягощённые семейными и социальными обязательствами,
умудряются делать настолько быстрый прогресс, что могут давать
наставления в медитации даже усердным монахам. Нередко бывает
так, что искренне настроенные монахи, полностью посвящающие
себя практике, продвигаются с большим трудом и очень медленно.
Хотя монашеская жизнь, которая ведётся в соответствии с изначальным
идеалом, предлагает оптимальные внешние условия для духовного
роста, фактическая его скорость зависит от личных усилий и багажа
тех качеств, что вы принесли с собой из прошлых жизней. Поэтому
иногда бывает, что некоторые люди, погружённые в мирскую суету,
куда лучше наделены и тем и другим, нежели те, кто вступает
в Сангху.
В
любом случае, монах вы, монахиня или мирянин/мирянка – путь
к Ниббане одинаков: Благородный Восьмеричный Путь. Какими бы
ни были личные обстоятельства, если вы по-настоящему искренни
в устремлении к конечной цели Дхаммы, вы будете осуществлять
всякое возможное усилие для того, чтобы идти по этому пути наилучшим
образом в имеющихся условиях нынешней жизни. Как говорит сам
Будда: «Не важно – мирянин или монах, я хвалю того, кто правильно
практикует, а не неправильно» (SN XLV.24).
|